Dataset Viewer
prose
stringlengths 3
1.32k
| poetry
stringlengths 5
2.28k
|
|---|---|
увидев вдалеке человека, внезапно оторвавшегося от земли,
|
когда родное виделось вдали,
припомнившись внезапно, из земли
|
так что ум, обеспокоенный, может быть нетороплив, торопясь вспомнить радости разлива,
|
чтоб, ум, волнуясь, был нетороплив,
спеша припомнить радости разлив,
|
Холодно друг другу, все больше из нас создают соблазн
|
Поменьше холода друг к другу -- нам,
побольше воздвигающего храм
|
И громкие и торжествующие скворцы, тоньше мыслей, лучше слов -
|
и громких торжествующих скворцов,
потоньше мыслей, поточнее слов --
|
Я не могу поверить, что глупость - это болезнь, и нет лекарства от нее, но раз за разом коварная хитрость опровергает всякую надежду.
|
Не верится, что глупость есть болезнь
и от нее на свете нет лекарства,
но вновь и вновь похабное лукавство
опровергает все надежды песнь
|
Создать из песни... клиническую пряность хрома у тех, кто, по указанию ее сумасшедших изобретений дикаря, дезавуирует все остальное целиком...
|
создать из песенки... Клинична спесь
и логика хрома у тех, кто по указке
ее верховной выдумкам дикарским
ума остаток посвящает весь...
|
Увы, увы! И мы с тобой пойдем, глубокий честный хороший друг, вместе,
|
Увы, увы! И мы с тобой пойдем,
глубокий честный славный друг, вдвоем,
|
глубокий честный хороший друг, вместе, где-то для того, чтобы получить самые лучшие впечатления, лучшие на земле, добавить света там, где темнеет
|
глубокий честный славный друг, вдвоем,
куда-нибудь, чтоб сочинять здоровье
переживаньям, лучшим на Земле,
чтоб света прибавлять там, где темнеть
|
Оглох Бетховена, чтобы в нем была слышна истинная музыка, чтобы огонь горел в ушах невежественных, разгневывая жалких своей силой.
|
Оглох Бетховен, чтоб была слышнее
та истинная музыка в нем,
что обжигала слух невеж огнем,
беся маститых новизной своею.
|
Тупой, чтобы развеять глупость критиков, которые, по их мнению, обеспокоены тем, что откровение, сделанное ими в умах, может быть лучше, умнее,
|
Оглох, чтоб глупость критиков развеять,
радеющих, по мненью их, о том,
чтоб лучше было созданное сном
и явью сделанное для умов -- яснее,
|
Что бы произошло, если бы гений вдруг стал знаменитым?
|
чем истины привычные вокруг.
Что было б, если б гений вдруг
|
Увы, то, что мы едим, есть то, что мы едим.
|
советчиков, ужившихся с гнильем?
Увы, тогда та быль, что мы поем,
|
Все, что "ни при каких обстоятельствах" не должно погибнуть, вечно "правильные" должны исчезнуть.
|
должно погибнуть все, что "ни при чем",
должны исчезнуть те, что вечно "правы".
Но и невинные сгорят при этом травы,
мохнатые сонаты мыслей-пчел
|
и все, что кто-то прочитал в анналах снов и хрониках своей жизни.
|
и все, что кто-то за всю жизнь прочел
в анналах снов и летописях яви.
В наследство входят восклицанья дружб
и мир, что по-щеночьи неуклюж
|
уже родственникам, умеющим казаться среди вечно надвигающихся катастроф
|
и так родным умеющий казаться
среди всегда грозящих катастроф
|
среди постоянно надвигающихся катастроф, в то же время мягких и суровых,
|
среди всегда грозящих катастроф
одновременно нежен и суров,
|
В то же время он мягкий и строгий, устрашающий и полный казачьей доблести.
|
одновременно нежен и суров,
пуглив и полон доблести казацкой.
|
Я спокойно презираю всех, кто их осуждает - у меня нет о них памяти, это уже не повседневный стих, который будет раздражать и утешать нас,
|
Спокойно презираю всех предавших --
мне не хватает памяти на них,
они уже не повседневный стих,
что нас то раззадорит, то утешит,
|
Затем сделать пульсирующий удар в минуту, где никто не слишком стар, а затем наполнить его радостью для себя на нашей арене в форме мяча,
|
то сделает биенье пульса реже
в минуту, где никто уже не лих,
то радостью заполнит за своих
в шарообразном нашенском манеже,
|
то он объяснит, только намекая на рифму, то в паузе между словами простит догадку.
|
то объяснит, лишь рифмой намекнув,
то в паузе меж слов простит вину
|
то пересчитают вечер корня, когда картины лежат первым слоем
|
то перескажет вечер корневой,
когда картины лживой первый слой
|
Разве я один в том, чтобы вытащить то и другое, и миры, и скульптуры света из тьмы, и работу, которая победила усталость?
|
Не много ли мне одному досталось --
и то, и это, и еще -- миры,
еще -- скульптуры светлые из мглы
и труд, который победил усталость,
|
и все, что так красиво расписано, не будучи зараженным пошлостью игры, какие радости стары и не знают, что такое старость?
|
и все, что славно так нарисовалось,
не заразившись пошлостью игры,
что -- радости, которые стары,
а знать не знают, что такое старость?
|
Красивая мечта, которая длилась вечно и была воссоединена с веками
|
Прекрасен сон, продлившийся, не снясь,
с веками снова вышедший на связь
|
и это так возмутительно для меня, что в середине дня я ем,
|
и так неразличимо для меня,
что вечерею посредине дня,
|
Случайно, нечаянно... Спустя годы фильм неожиданно развернулся в тяжелейших условиях,
|
Вдруг ненароком... Через годы, будто
вдруг отмотали пленку в небесах,
|
И судьи висят в воздухе, как гром среди ясного неба,
|
И в воздухе предчувствуются судьи,
как словно бы они для нас гроза,
|
о том, что она держит, в чем ее суть и, возможно, вся наша магия.
|
на чем он держится, в чем суть его,
и, может быть, все наше волшебство.
|
мы связываем наше время, купаясь в них, но таким образом, что мы
|
мы связываем наши времена,
в них проплывая врозь, но так, что нам
|
Я временно нахожусь вдали от дома, и скоро я буду в другом, есть острая грусть от портплекса, прилетевшего, ушедшего, дней прыгающего спайса.
|
От дома временного удаляюсь,
в другом таком же скоро окажусь,
там из портпледа бритвенную грусть,
приехав, выну, дней прыгучих пряность.
|
Мне было так много покориться там, у моря, и я не мог сосчитать вымысел, но я взвешивал все однообразные мысли, смысл платья.
|
Мне там, у моря, столько покорялось,
а выдумки и числить не берусь,
но все однообразной мысли груз
упрямо перевешивал, нарядность
|
Августовское Рождество потушит то, что горит
|
рождественскую августовских ид
гирляндой отускляя, что горит
|
Где, двигая тело, я снова беру душу? И где края?
|
Куда, перемещая тело, душу я
везу опять? И где же те края,
|
Гордость наказуема; любого, кто замерзнет на якобы бессмысленной толпе, наказывает он сам - ближе нет палача.
|
Гордыня наказуема. Вспаривший
над якобы бессмысленной толпой
наказывается самим собой --
нет палача, который был бы ближе.
|
И упав не с небес, а с дракона крыши, построенной пьяным и тосковавшим, он принимает за смысл глубокий призыв, своего рода призыв, будто слышит
|
И рухнув не с небес -- а с драной крыши
того, что пьяно и с заносчивой тоской
сооружалось, он за смысл глубокий свой
берется, некий зов как будто слыша
|
Откуда-то - опять! - изнутри. И, замучив себя до смерти,
|
откуда-то -- опять же! -- изнутри.
И, суть свою до смерти уморив,
|
И, умертвив себя до смерти, он пресмыкается перед видимостью существования,
|
И, суть свою до смерти уморив,
влачит он видимость существованья,
|
который, как обычно, уже давно обречен на провал.
|
которое и без того давно,
как водится у нас, обречено,
|
Покупка на открытом воздухе?... Джават вот-вот выпустит бутылку и повсюду.
|
Закупоренность на просторе?.. Джинна
вот-вот бутылка выпустит и всюду
|
Бутылку вот-вот выпустят, а микс вот-вот случится повсюду.
|
вот-вот бутылка выпустит и всюду
всеобщее свершится в мыслях чудо --
|
У людей есть наследие в человеческом обществе, и мы с тревогой будем говорить о молодёжи.
|
людей стремленья, свойственные людям,
и мы, волнуясь, молодость обсудим --
|
Стихотворение, лежащее на спине, чтобы увидеть небо, которое всегда - против тех, кто читает иероглифику Кассиопеи снова - в их жизни,
|
стихотворенье, легшее на спину,
чтоб видеть небо, что всегда -- напротив
для тех, кто вновь читает иероглиф
Кассиопеи -- у себя на жизни,
|
универсальностью великого и, таким образом, сохраняя его единство,
|
всеобщностью великой проникаясь
и этим сохраняя уникальность,
|
и, таким образом, сохраняя единство, что звездные толпы не будут похмеляться.
|
и этим сохраняя уникальность,
которой звездным толпам не затиснуть.
|
В мире, как всегда, так много красоты для глаз людей, которые вместе с древностью видят, что правда, а что ложь, и что мы можем сделать.
|
На свете, как всегда, тревожно
и столько красоты для глаз людей,
которым вместе с древностью -- видней,
что правда и что ложь, и что мы можем,
|
становится, и больше нет дней, когда повторяется -- пить
|
становится, и больше дней,
где есть повтор, не существует -- пей
|
опасность не открыться заново, дойти до предела в поисках страсти,
|
опасность вновь открытия не сделать,
дойти в исканье страстном до предела,
|
идти в поисках страсти до предела, думать о тупике на пути, признаться в том, что насыщен тем, о чем вечно судит твой разум
|
дойти в исканье страстном до предела,
додуматься в пути до тупика,
признать себя насытившейся сутью
того, о чем твой разум вечно судит
|
На ветру я снова спросил дорогу, и он ответил, двигая ветку.
|
У ветра я спросил опять дорогу
и он ответил, веткой шевельнув
|
Я, вероятно, не усну сегодня, но виновата не тревога, а тот факт, что у меня ее нет, что она так свежа в моем сознании, что она так похожа на ожог,
|
Сегодня я, наверно, не усну,
но виновата в этом не тревога,
а то, что нет ее, что это так свежо
для мыслей, так похоже на ожог,
|
Мечты о чабреце, соломинке, плесени полуобнаженной апатии?
|
снов чабрецы, соломинки души
и плесень полуявленных апатий?..
|
Я никогда не мечтал о снах других людей и никогда не копировал их так деликатно.
|
Я так еще о снах чужих не грезил,
и копий с них так чутко не снимал, --
|
И я не воспринимал их так чувствительно, жизнь для стольких - жестокая зима без красоты, без окон, без хлеба в изобилии.
|
и копий с них так чутко не снимал, --
у стольких жизнь --жестокая зима
без красоты, без наоконных фресок,
без хлеба вдоволь. Мир почти зарезан,
|
почти расстреляли, день и ночь - так многие из нас уходят в темноту и ждут полного выздоровления, чтобы не страдать от стресса, быстро забыть, пряча свои смыслы в бреду,
|
почти расстрелян, день и ночь -- впотьмах
так много нас идет и ждет ума
затменья полного, чтоб не страдать от стресса,
скорей забыться, спрятав смыслы в бред,
|
где нет ни зла, ни добра, но ничто не управляет всем, исчезновение
|
где нет кого-то злей или добрей,
а правит всем ничто, исчезновенье
|
И ничто не правит, исчезновение всего дорого для беспокойных.
|
а правит всем ничто, исчезновенье
всего, что дорого неугомонным нам.
|
Я смотрю на сны других людей и, без сна,
|
всего, что дорого неугомонным нам.
Смотрю чужие сны и, сам без сна,
|
Как будто день даже не блистал.
|
как будто бы и так не светел день.
От этого острей желанье. Вдень
|
Здесь правда - это все, даже если рядом всегда есть ложь, и, слава Богу, возможность живет в нас:
|
Здесь правда все, хоть вечно рядом ложь есть
и, слава богу, в нас живет возможность:
|
Нам кажется, что оно дано нам для того, чтобы преобразить то, что звучит, тот образ, который нам иногда дают музы, когда сердце глубоко влюблено.
|
нам кажущимся управлять дано,
преображать то вещь, то звук, то образ,
что музы дарят нам порой, раздобрясь,
когда глубинно сердце влюблено.
|
Такой пасмурный день - полная неразбериха, и мои мысли связаны с приближением Нового года, с самой мягкой погодой лета, когда танк хочет встать.
|
Такой неясный день - сплошная муть,
а мысль моя -- из блесток новогодних,
из ласковой погоды самой летной,
когда и танку хочется вспорхнуть.
|
А дорога на юг - это Рождество, как дорога. Мы сегодня многое забыли - Христос родился там, где заходит солнце, чтобы отдохнуть.
|
И путь на юг -- рождественский как путь.
Мы позабыли многое сегодня --
Христос родился там, где неохотно
заходит солнце, чтобы отдохнуть.
|
Дары бесконечного света скрытым пластам на вечность
|
Подарки озарений бесконечных
в укромные места сложила вечность
|
И климат правильный... а автором мифа является вереница идей, бегущих повсюду,
|
И климат прав любой. и автор чуда --
строка идей, бегущая повсюду,
|
В декабре в Запорожье туманная Хортица не видна издалека, но что-то приходит с земли без обмана экскурсовода.
|
В Запорожье в декабре туманно
и не видно Хортицы вдали,
но исходит что-то из земли
без экскурсоводского обмана.
|
Зал загрязнений фруктовыми загрязняющими веществами, разлив казачьего мешка, умирает от мыслей,
|
И полтыщи лет-- как будто мало.
Зал существованья опылив
ротами фруктовыми, разлив
дум казацких мелос мысли манит,
|
изменив мой северный диалект, придав ему совсем другой смысл,
|
изменив мой северный настрой,
смысл ему придав совсем иной,
|
Что все это означает? Время сохранено? А тот, кто не нарушил время, спасен?
|
Что все это значит? Суть времен
вне времен хранится? И спасен
тот, кто сути этой не нарушил?
Запорожье
|
Речи лишние... Молчание! Хоть что-то - иначе елочная игрушка и ее часть будут сломаны.
|
Речей излишества... Молчать!
Хотя бы и в ущерб чему-то --
иначе разобьется утро
игрушкой елочной и часть
|
Душа, все еще живая, убегает, не выдержав глупости повторяющихся речей - в излиянии ненужных слов.
|
души, еще живой сейчас,
сбежит, не выдержав рассудка
предательств многократных -- в утлых
суденышках ненужных слов. Свеча
|
на негативе снова сияет тьма и пламя, которое не смывает
|
на негативе антисветит тьмою
опять И пламя, что никак не смою
|
Хотя кажется, что все вокруг аккуратно и сфабриковано злыми бунтарями
|
Хоть кажется, что все вокруг опрятно
и вымышлены злые беспорядки
|
Приближение восхода солнца - одна из лучших форм пребывания здесь, на нашей, как правило, безлюдной земле.
|
Влечение к восходу вездесуще,
предвосхищенье солнечности есть
одна из лучших форм бытийства здесь,
на нашей, в общем, беззащитной суше.
|
В декабрьскую ночь, когда я услышал соловья, я точно знал, что он полон света, украшен триколором, наделен фантазией, так что он отвратителен.
|
Декабрьской ночью соловья услышав,
я точно знаю - он рассветен весь,
он --трелями украшенная есть,
воображенью данная, чтоб глуше
|
в нем звук, застрявший в трещине, что является жалостью к себе
|
в нем стал застрявший в щели звук,
что самосожалением зовут
|
гораздо выше, если мы думаем светло, открыто с любовью, поем с восхищением.
|
гораздо выше, если мыслим свет,
открыт любовью, восхищеньем спет
|
Смысл жизни в том, что она должна быть доброй! Не только духу в нас - телу и душе, всем вместе, сразу, а не отдельно от одной троицы.
|
Смысл жизни в том, чтоб было хорошо!
не только духу в нас -- душе и телу,
всему совместно, сразу, не отдельно
лишь одному из троицы. Прыщом
|
Легко убить нас, вызывая шок - тщеславие космоса, - если мы не видим наслаждений, красоты понимания, принимаем во внимание,
|
убить легко нас можно, вызвав шок --
тщеславием пространства, если дело
все в том, что мы восторги не узрели,
прекрасное постигнув, взять в расчет,
|
отдать участию уникальной силы - своей, своей - в непреодолимом
|
отдать участию неповторимой силы --
своей, единственной -- в неугасимом
|
Боже мой, как славно воссоздавать мир, как будто скользит,
|
существованье. боже мой, как славно,
пересотворяя мир, как будто слайды,
|
Земля момента исчезает в новом, но когда-нибудь снова появится вдали, где все можно будет вспомнить, не подвергая сомнению время.
|
Страна мгновенья исчезает в новом,
но явится когда-нибудь опять
в дали, где можно все припоминать,
не подчиняясь временн'ым оковам.
|
Мы готовим пространство, когда великие вдруг побеждают, чтобы среди простых людей рождалось дворянство, чтобы можно было говорить слова.
|
Бродячее пространство мы готовим,
когда великому возобладать
вдруг удается, чтоб рождалась знать
в среде простолюдинов-чувств, чтоб словом
|
(или, может быть, с прикосновением к слову) мы всегда могли вызвать его из темноты.
|
(а может, ауфтактом слова) мы
его могли всегда позвать из тьмы
|
Трудно игнорировать счастье в нашем воображении.
|
в ней оказаться вновь. И счастьем встреч
в воображении нам трудно пренебречь.
|
Мы не берем лучшую музыку, увы, мы не берем с полок лучшие книги, чтобы каким-то образом стать потомками тех, кого приказывают сверху,
|
Мы лучшей музыкой, увы, не дышим
и лучших книжек с полок не берем,
чтоб превратиться как-нибудь потом
в обиженных по повеленью свыше,
|
что мы слышим только тщеславие и плачем, когда погром, который мы устроили, унизит наши души: есть пустота и беспорядок,
|
что мы в бреду сует всего лишь слышим,
а плачем в трезвости, когда погром,
что нами учинен, унизит дом
души -- там пустота и мыши,
|
И сколько бы ни было на поверхности, ни один мяч
|
грызущие банальности сухарь.
И сколько на поверхности ни шарь
|
В недрах красоты вы не найдете настоящего себя.
|
существованья подлинного ты
здесь не отыщешь. В недрах красоты
|
Был остров, и холодные волны век тоже не остыли. Вода не проснулась от веселой волны.
|
Сыскался остров и холодных волн
в веках не остывающая память
сыскалась тоже. Воды не проспали
ни взмаха весельного. След кривой
|
Бильярд времен над чьей-то головой рождается луна, в ней можно увидеть и туман, и туман, и конус испачканных паров, что все они - одно и то же хранилище,
|
мильярды раз над чьей-то головой
луны рожденной, виден в ней и паник
капелльно-капельных и сонм испарин
на лбах, что все -- один и тот же свод,
|
Этот пробел был заполнен.
|
до последней звездной точки.
Пробел заполнен. Из вестей проточных
|
то, что нам нужно для длительной мысли, для представления правды, прежде всего глупых,
|
что нужен нам для прочного раздумья,
изображенья правд, сперва безумных,
|
И все они решаются кварками. Но все они зависят от глаз, которые смотрят на них, так что все зависит от нас, и все зависит от того, что ярко
|
Вселенных тьма. И все решают кварки.
Но все они зависимы от глаз,
на них смотрящих, значит, и от нас,
и все обязано тому, что ярко
|
Во всех вселенных сияет глаз; что стебель тонкого проходит впервые в некогда недоступном месте, врываясь туда, чтобы подарить нам подарки
|
во всех вселенных светит взгляд; что сталкер
дознанья тонкого проходит в первый раз
в когда-то не доступном месте, лаз
проделывая, чтобы нам подарки
|
И так новое всегда создавалось,
|
невиданные в мысли передать...
И так творилось новое всегда,
|
Таким образом, новое всегда создавалось, а значит, есть и всегда будут миллиарды в будущем.
|
И так творилось новое всегда,
так есть и будет вечно в миллиардах
|
так есть и будет вечно в миллиардах миров, где мы, не зная этого, являемся единственными,
|
так есть и будет вечно в миллиардах
миров, где мы, того не зная, суть,
|
Мир, в котором мы, не зная этого, множим нюансы... Вот я и выношу --
|
миров, где мы, того не зная, суть,
в нюансах множим... Вот и я несу --
|
Только посмотрите - все снова в облаках, неведомый заряд. Но дождя ждут целый день, а в окна дома льется только дождь.
|
Лишь посмотри -- все снова незнакомо
и в облаках неведомый заряд.
Но ливня ждем который день подряд,
а только дождик брызжет в окна дома.
|
Это все равно, что разбить демона в чашку чая и вылить яд, а на экране телевизора не знаешь, о чем говоришь.
|
Событий механизм как будто сломан
и демон в кубок дня подсыпал яд,
а на телеэкране говорят
неведомо о чем. И все есть, кроме
|
End of preview. Expand
in Data Studio
README.md exists but content is empty.
- Downloads last month
- 16